Кто говорит, что на войне не страшно. Сценарий внеклассного мероприятия «Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне Кто говорит что не страшно на войне

«Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне».

Ю. Друнина

Прошла война, прошла страда,

Но боль взывает к людям:

Давайте, люди, никогда

Об этом не забудем!

А.Т.Твадовский

Война! Сколько боли и ужаса несёт это слово… Миллионы жизней унесла она, много горя, слёз, страданий доставила человечеству. Почти семьдесят лет прошло с тех пор, как закончилась Великая Отечественная война. Однако память народная вечно хранит воспоминания о тех, кто отдал свою жизнь за Родину, за счастье будущих поколений.

Утром тысяча девятьсот сорок первого года в четыре часа утра тысячи немецких орудий открыли огонь по советским пограничным заставам и прилегающим к границам населённым пунктам. Счастливая мирная жизнь со всеми её радостями и огорчениями - всё оставалось в прошлом, впереди была только война. Все, от мала до велика: взрослые и дети, мужчины и жещины - встали на защиту своей Родины.

Многие поэты и писатели в своих произведениях отобразили жестокую правду войны. Так, в повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие…» говорится о том, как на тихом разъезде несли службу бойцы - девушки зенитно- пулемётного батальона. Преследуя вражеских диверсантов в лесу, они во главе с Федотом Васковым вступают в неравный бой: шестеро против шестнадцати. Героически сражаясь, девчонки гибнут одна за другой. Вся повесть наполнена антивоенным пафосом. Всем своим повествованием автор показывает, что так не должно быть. Почему девушки, которые только начали жить, должны носить оружие и шинели, убивать и учиться ненавидеть, умирать, так и не выполнив главное предназначение женщины на земле? А ведь именно тысячами жизней таких девчонок и мальчишек было заплачено за наши «тихие зори».

Война врывалась в сердца людей, призывала их на борьбу ради мира на земле, ставила перед нелёгким выбором, заставляла жертвовать самым ценным. В повести Василя Быкова говорится о двух партизанах: Сотникове и Рыбаке. Они попадают в плен. В душе Рыбака происходит надлом: он хочет жить и ради своего спасения предаёт Родину. У Сотникова иной путь. Он выбирает смерть, тем самым пытаясь спасти свой народ. Героическая смерть ради спасения других - вот единственный возможный для него путь. Сотников до последнего вздоха остаётся верным своей Родине. И как можно говорить о том, что на войне не страшно?!..

Четыре года бушевало яростное пламя войны, но и ей пришёл конец. И вновь стали восходить «тихие зори», перестали греметь канонады, не затмевает рассвета грозное пожарище войны.

«Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне»,- говорила Ю.В. Друнина. И это действительно так, ведь война - самое страшное, что может произойти в жизни человека. Мы, великий русский народ, склоняем головы перед павшими героями, которые сделали невозможное, спасли будущее нашей страны. Очень велика плата за победу… И ничего уже не исправить, остаётся только помнить и скорбить по тем, кто отдал свою жизнь ради нашего светлого будущего…

Молчанская Анастасия, 11 класс.

Учитель Масленникова Галина Владимировна

МБОУ «Средняя школа №55» г. Рязань

«Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…»

(По книге С. Алексиевич «У войны не женское лицо»)

Работу выполнили

Епихина Дарьяна,

Старченков Никита,

Рубинова Галина.

Руководители работы:

Рязань, 2012.

С О Д Е Р Ж А Н И Е

1. Вступление …………………………………. стр. 2 – 5

2. «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…» стр. 6 – 31

Тема женщины и войны в литературе…………….. стр. 6 – 9

Алексиевич «У войны не женское лицо» …. стр.10

Личность и судьба Светланы Алексиевич …………...стр. 10 – 16

Жанр книги С. Алексиевич «У войны не женское лицо», история создания…… стр. 16 – 19

« У войны не женское лицо» …………………………. стр. 19-27

3. Заключение ………………………………………………. стр. 28 – 30

4. Библиография …………………………………………..... стр. 31

Есть имена и есть такие даты,-

Они нетленной сущности полны.

Мы в буднях перед ними виноваты,-

Не замолить по праздникам вины.

1. Вступление

XX столетие ушло в небытие и стало историей. Все, что наполняло его смыслом и содержанием осталось в прошлом. Каким оно было? Каким останется в воспоминаниях потомков? Эти вопросы волнуют нас, так как мы - дети этого столетия, именно здесь мы сделали свои первые шаги, первый глоток воздуха. Нам не безразлично, какой след в истории человечества и цивилизации оставит столетие, к которому причастны и мы, и наши родители. История – это путь, проделанный человечеством, и сведения, знания об этом пути, и последовательное развитие, изменение действительности.

Одним из самых трагичных и кровавых «кадров» ХХ столетия стала Великая Отечественная война гг. Кто-то из историков сказал: «Сколько существует мир, столько существуют войны». К сожалению, войны делают не народы, а лишь отдельные фигуры. Столько историй существует о том, как из-за мелочи начинались войны. Так легко подстрекнуть на национальную вражду - и так тяжело остановить кровопролитие. А жизнь у человека лишь одна, и она не повторится. Никто не имеет права забирать жизнь другого, так как нет большей ценности в мире, чем человеческая жизнь

Война… Написала это слово и ужаснулась! Война! Эти пять букв несут за собой море крови, слез, страдания, а главное, смерть дорогих нам людей. На нашей планете войны шли всегда. Отовсюду, где идет война, слышны стоны матерей, плач детей и оглушительные взрывы, которые разрывают души и сердца. Нынешнее молодое поколение переосмысливает историю, историю последней войны - Великой Отечественной. А в сердце старшего поколения это слово - незаживающая рана. Это - оборванные в самом начале мечты о будущей профессии, ожидании на длинную и счастливую жизнь. Это - последнее пожатие руки, последние поцелуй, последний взгляд ближнего, наиболее дорогого человека… Война ворвалась в сердце нашего народа, как осколок. Затмила солнечное небо дымом пожаров, стала болью невыносимой от черных похоронок, которые тысячами приходили каждый день. Сколько крови пролито! Сколько слез выплакано!

Более чем полвека назад отгремели последние залпы второй мировой войны… Вернулись домой люди, изведавшие все тяготы, которые когда-либо выпадали на долю человека. А многие не вернулись: они остались на бесчисленных полях сражений, в пепле концлагерных кремационных печей, на суше и на дне морей. Везде. Слишком много “горькой” памяти оставила война: Брестская крепость, Хатынь, Бабий Яр, блокада Ленинграда, жестокие бои за Сталинград и Москву… Сегодня говорят, что не осталось больше тайн, и мы знаем все о мировой войне. Но откуда щемящая тоска, которую чувствуешь, когда звучит гимн Великой Отечественной - "Вставай, страна огромная"? Откуда боль, от которой никуда не деться, когда из-под вороха аляповато-пестрых современных фотографий выглянет пожелтевший уголок военной фотокарточки, на которой, обнявшись, стоят погибшие тогда и умершие совсем недавно? И где граница, которая разделяет наш многообразный и динамичный мир и мир, оставшийся за кадром кинохроники тех правдивых и жестоких лет? Достоин восхищения подвиг советского народа в Великой Отечественной войне. "Народ бессмертен" - так называется одно из произведений знаменитого писателя Василия Гроссмана. В этом названии звуки народных маршей, стоны раненых, рокот наступающих танковых полков, слезы и радость Дня Победы. Да, народ бессмертен, как бессмертен его подвиг!

С момента окончания Великой Отечественной войны прошло более полувека, но по-прежнему жив в памяти народа великий подвиг миллионов солдат. Во многом это заслуга писателей, которые посвятили свои произведения теме войны. Среди них такие выдающиеся деятели литературы, как А. Твардовский (“Василий Теркин”), К. Симонов (“Живые и мертвые”), В. Гроссман (“Жизнь и судьба”), В. Некрасов (“В окопах Сталинграда”), Б. Васильев (“А зори здесь тихие...”), В. Астафьев (“Звездопад”), В. Быков (“Сотников”) и многие, многие другие. Пожалуй, трудно назвать писателя советской эпохи, который бы не обращался к этой теме. Но само освещение темы в разные моменты истории страны было различным, время диктовало выбор угла зрения, под которым рассматривались эти события.

Мир литературы - это сложный удивительный мир, и в то же время очень противоречивый. Неизменным остается только одно: память. Мы должны быть благодарны тем писателям, которые после себя оставили когда-то признанный, а порой, непризнанный труд. Эти произведения заставляют нас задуматься над смыслом жизни, вернуться в то время, посмотреть на него глазами писателей разных течений, сравнить противоречивые точки зрения. Эти произведения - живая память о тех художниках, которые не оставались обыкновенными созерцателями происходившего. «Сколько в человеке памяти, столько в нем и человека», - пишет В. Распутин. И пусть нашей благодарной памятью будет наше неравнодушное отношение к их творениям.
Мы пережили страшную войну, может быть самую ужасную и тяжелую по своим жертвам и разрушениям за всю историю человечества.
В сороковые годы создаются преимущественно лирические произведения (К. Симонов, М. Исаковский, А. Сурков). Лирическим героем стихов становится простой человек, которому на войне недостает, прежде всего, семьи, любви, дома. Бурно развивается публицистика (И. Эренбург, К. Симонов). Все писатели едины во мнении: главная задача - победа, главное чувство - ненависть к врагу. Понятно, кто свой, а кто враг, а потому в произведениях того периода нет полутонов, сомнений, сложностей.
Произведения первых послевоенных лет полны радости, в них звучат фанфары, радость победы. Люди еще находятся под впечатлением грандиозности свершившегося, они не склонны видеть плохое. Главный победитель - Сталин, это не вызывает сомнений. Немцы изображаются только сатирически, им отказывается даже в элементарном уме. Советский же солдат изображается былинным чудо-богатырем (“Падение Берлина”). Но уже тогда некоторые писатели находят в себе мужество рассказать и правду о войне. “Мы не умели воевать, не жалели людских сил”, - говорит В. Астафьев.
Позже писатели начинают осмысливать опыт войны с позиций общечеловеческих ценностей, на уровне борьбы жизни и смерти. Отчетливо проявляются толстовские традиции изображения войны как противоестественного человеческой природе события. Основной проблемой становится самосознание человека перед лицом смерти. В этот момент утрачивают значение любые привычные схемы, хотя в сознании человека они могут укорениться настолько глубоко, что с ними трудно бороться. Попал в плен - предатель. Без партийного руководства войну не выиграть. И многие, многие другие “аксиомы”, вбитые в голову простых людей, определяли поступки человека в моменты, когда задумываться надо было о вечном.
Итак, после парадных, хвалебных произведений литература приходит к изображению оборотной стороны войны. Человек начинает испытываться на человечность. “Судьба человека” - это произведение, посвященное изображению противостояния человека и бесчеловечной машины, жизни и смерти. Шолохова воплощает стремление к жизни, которое должно победить смерть и жестокость. Андрей Соколов проходит через все испытания, включая гибель семьи. Вслед за писатели показывают войну глазами новичка. К. Воробьев в повести “Убиты под Москвой” воскрешает события печального, самого тяжелого и трагического периода Великой Отечественной войны. Действие повести происходит под Москвой в ноябре 1941 года. Рота кремлевских курсантов идет на фронт. “И от того, - писал В. Астафьев, - что она не просто рота, трагедия ее по-особому страшная, и хочется кричать от боли. В иных местах, читая повесть, хочется загородить собою этих молодых ребят, вооруженных “новейшими винтовками” , СВТ, которые годны были только для парадов, и остановить самих курсантов, идущих на позиции с парадным, шапкозакидательским настроением”.

Но так уж случилось, что все наши представления о войне связаны с образом мужчины-солдата. Это и понятно: воевали-то, в основном, представители сильного пола - мужчины. И почему-то обычно забывают о женщинах, о том, что и они тоже многое сделали для победы. В годы Великой Отечественной войны женщины не только спасали и перевязывали раненых, но и стреляли из “снайперки”, подрывали мосты, ходили в разведку, летали на самолетах. До сих пор страшно читать повесть Б. Васильева “А зори здесь тихие...”. Женщина на войне воспринимается нами как нечто противоестественное. Юные героини повести мечтают о жизни - и погибают. Они готовы умереть за победу, но все говорит о несправедливости этих смертей. Да, это - смерть ради жизни, но от этого она не становится менее страшной.

Я только раз видала рукопашный.
Раз – наяву. И тысячу – во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Ю. Друнина

…Да разве ж об этом расскажешь -

В какие ты годы жила!

Какая безмерная тяжесть

На женские плечи легла!..

М. Исаковский

2. «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…»

2.1. Тема женщины и войны является одной из самых малоисследованных в современной литературе . И это вовсе не случайно: сражения, битвы и ратные подвиги испокон веку считались уделом мужским. Женщинам предназначалось иное: беречь домашний очаг, поднимать детей, а еще - ждать мужчин, уходивших на войну. Женское начало отождествлялось с самой жизнью, ее простым повседневным течением, миром обычных житейских дел и забот. Образ женщины несет с собой тепло и уют, нежность и покой а, главное, он несет с собой любовь, без которой немыслимо для человека счастье. Именно за любовь и счастье должны сражаться настоящие мужчины, и именно необходимость защиты дома, женщин и детей способна хотя бы отчасти оправдать войну.

Но “соединение” войны и женщины переворачивает все смыслы, заставляет изменить привычное восприятие реальности. Зло в этом случае вдруг приобретает такой вселенский размах, что, кажется, будто в мире вовсе не было и нет добра, и что именно жестокость является правдой жизни. Это ощущение рождается от возникающего вдруг понимания ужаса происходящего, обостренного осознания абсурдности массового убийства, дыхания смерти, которое несет с собой любая война. Понимание это слишком тяжело для человека, оно испытывает пределы его разума, уводя сознание на самую границу порядка и хаоса, света и тьмы. И в этом случае разум словно отказывается признать реальность происходящего:

Я видел девочку убитую,

Цветы стояли у стола.

С глазами навсегда закрытыми,

Казалось, девочка спала.

И сон ее, казалось, тонок,

И вся она напряжена,

Как будто что-то ждал ребенок…

Спроси, чего ждала она?

(И. Уткин “Я видел девочку убитую…”. 1942)

Смерть принимается за сон, но остается чувство противоречивости и недосказанности. За фактом гибели скрывается какая-то очень важная истина, которую пытается и не может уловить автор. Эта истина - в несовместимости женщины и войны, в несовместимости хрупкости и слепого безрассудного разрушения, слабости и жестокости, за которыми скрывается столкновение самой жизни и смерти. Поэт находится еще в плену прежних смыслов (не случайно женский образ отождествляется с образом ребенка), но уже предчувствует нечто очень важное, что может открыться человеку при столкновении со страшным фактом - гибелью женщины на войне. Это напряженное предчувствие переносится на образ погибшей девочки, которая, словно ждет ответа-объяснения у оставшихся в живых. Если гибель солдата - это подвиг во имя жизни, то гибель женщины - это гибель самой жизни. Само присутствие женщины на войне до предела обнажает контрастность жизни и смерти, и, одновременно, вплотную подводит человека к страшной истине: границы между бытием и небытием оказываются слишком призрачными, почти условными, они могут исчезнуть в любой момент. Поверить в возможность смерти - значило обречь себя на верную гибель. С таким чувством нельзя было выжить на войне…

Может, именно поэтому тема женщины и войны была поднята лишь через несколько десятилетий после реальных военных событий. Соприкасаясь с этой темой, мы вновь ставим мучительный вопрос о мере жизни и смерти, а значит и вопрос о неоправданности, абсурдности войны. Чувство ужаса перед массовой бойней не исчезло, а, напротив, стало еще острей. В чрезвычайных обстоятельствах проявляются, высвечиваются те черты и качества людей, которые в обычных, относительно нормальных условиях незаметны, а может быть и вовсе не нужны. Эта усталость шла от невыносимого, нечеловеческого напряжения, возникавшего при встрече со смертью. Тот, кто встречался со смертью “лицом к лицу” не может остаться прежним, а для слабого эта встреча может оказаться необратимой:

Глаза девчонки семилетней

Как два померкших огонька

На детском личике заметней

Большая, тяжкая тоска.

А много, много горьких лет.

(А. Барто “Глаза девчонки семилетней”.1942)

Прошли через заслоны огневые,

Ты говорила: “Каменные мы”.

Нет, мы сильнее камня,

Мы - живые!

(М. Алигер “Весна в Ленинграде”. 1942)

Женщины войны… Они пришли на войну совсем ещё девочками, а возвращались с неё женщинами, познавшими тяжёлую, горькую жизнь, выдержавшими нечеловеческие нагрузки. Им было во много раз тяжелее, чем мужчинам, так как условия жизни на войне вступали в противоречие с женской природой. Кто-то из них пытался приспособиться к реальности, копируя мужские черты в поведении. Возможно, поэтому они воспринимались окружавшими их мужчинами как “сестрёнки”. Настойчиво пробиваясь сквозь ужас и ненависть, страдания и боль, образ женщины давал солдатам надежду на жизнь:

Когда, упав на поле боя -

И не в стихах, а наяву, -

Я вдруг увидел над собою

Живого взгляда синеву,

Когда склонилась надо мною

Страданья моего сестра, -

Боль сразу стала не такою:

Не так сильна, не так остра.

Меня как будто оросили

Живой и мертвою водой,

Как будто надо мной Россия

Склонилась русой головой!

(И. Уткин “Сестра”. 1942)

Женщинам свойственна природная мягкость, хрупкость, нежность и стремление любить. Любовь - это чувство, не поддающееся объяснению с помощью только разума, здравого смысла. Именно потому, что женщина живёт чувствами и ощущениями, в отличие от мужчин, то и в памяти у неё остаются не имена начальников, армейские уставы, место и время проведения боевых операций, а ужас, страх, смерть и “запах крови”, царившие на войне.

2. 3. Светлана Алексиевич - всемирно известный белорусский прозаик, пишущий на русском языке . Автор таких произведений, как «У войны не женское лицо»(1985), «Цинковые мальчики» (1991), «Зачарованные смертью» (1994), «Чернобыльская молитва» (1997), «Последние свидетели» (2004). Ей присуждена премия Ленинского комсомола (1986), премия Курта Тухольского (1996), премия «Триумф» (Россия, 1997), премия Гердера (1999), премия Ремарка (2001), Национальная премия критики (США, 2006). Она создатель уникального документально-художественного метода, основанного на творчески сконцентрированных беседах с реальными людьми.

Светлана Алексиевич родилась 31 мая 1948 года в г. Ивано-Франковске (Украина) в семье военнослужащего. Отец - белорус, мать - украинка. После демобилизации отца из армии семья переехала на его родину - в Беларусь. Жили в деревне. Отец и мать работали сельскими учителями (прадед отца тоже был сельским учителем). После окончания школы работала корреспондентом районной газеты в г. Наровле (Гомельской области), еще в школе писала стихи и газетные заметки, надо было два года трудового стажа (как тогда требовалось), чтобы поступить в университет на факультет журналистики . В 1967 году стала студенткой факультета журналистики Белорусского государственного университета в г. Минске. Во время учебы несколько раз была лауреатом республиканских и всесоюзных конкурсов научных студенческих работ.

После университета была направлена на работу в г. Береза Брестской области - в районную газету. Работая в газете, одновременно преподавала в сельской школе - еще колебалась: продолжить ли семейную учительскую традицию, заняться научной работой или стать журналистом? Но через год взяли на работу в Минск, в редакцию республиканской "Сельской газеты". А через несколько лет - корреспондент, а затем - заведующая отделом очерка и публицистики литературно-художественного журнала "Неман" (орган Союза писателей Беларуси).
Пробовала себя, свой голос в разных жанрах - рассказы, публицистика, репортажи. Решающее влияние на выбор оказал известный белорусский писатель Алесь Адамович и его книги "Я - из огненной деревни" и "Блокадная книга". Написаны они не им одним, а в соавторстве с другими писателями, но идея и разработка этого нового для белорусской и современной русской литературы жанра принадлежала ему. Адамович называл этот жанр по-разному, все время искал точную формулировку: "соборный роман", "роман-оратория", "роман-свидетельство", "народ сам о себе повествующий", "эпически-хоровая проза" и т. д. Всегда она называла его своим главным Учителем. Он помог ей найти свой путь... В одном из интервью так потом скажет: "Я долго искала себя, хотелось найти что-то такое, чтобы приблизило к реальности, мучила, гипнотизировала, увлекала, была любопытна именно реальность. Схватить подлинность - вот, что хотелось. И этот жанр - жанр человеческих голосов, исповедей, свидетельств и документов человеческой души мгновенно был мной присвоен. Да, я именно так вижу и слышу мир: через голоса, через детали быта и бытия. Так устроено мое зрение и ухо. И все, что во мне было, тут же оказалось нужным, потому что требовалось одновременно быть: писателем, журналистом, социологом, психоаналитиком, проповедником..."

"Из тысячи голосов, кусочков нашего быта и бытия, слов и того, что между слов, за словами - я складываю не реальность (реальность непостижима), а образ... Образ своего времени... То, как мы его видим, как мы его себе представляем. Достоверность рождается из множественности кругов... Я складываю образ своей страны от людей, живущих в мое время... Я хотела бы, чтобы мои книги стали летописью, энциклопедией почти десятка поколений, которых я застала и вместе с которыми иду... Как они жили? Во что верили? Как их убивали, и они убивали? Как хотели и не умели, не получалось быть счастливыми"?

В 1983 году была написана книга "У войны не женское лицо". Два года она лежала в издательстве и не печаталась, автора обвиняли в пацифизме, натурализме, в развенчании героического образа советской женщины. Такие обвинения в те времена считались серьезными. Тем более что за ней тянулась давняя слава - антисоветчицы и диссидентски настроенной журналистки еще с первой книги "Я уехал из деревни" (монологи людей, покинувших родные места). По указанию отдела пропаганды тогдашнего белорусского ЦК готовый набор книги рассыпали в типографии, обвинив автора в антиправительственных и антипартийных взглядах, ей грозило и увольнение с работы. Сказано было так: "Как вы можете работать в нашем журнале с такими не нашими настроениями? И почему вы до сих пор не член коммунистической партии?"

Но грянули новые времена. Пришел к власти Михаил Горбачев, и началась перестройка. В 1985 г. книга "У войны не женское лицо» - роман голосов, так она это назовет впоследствии, женщин-фронтовичек о войне, которую никто не знал, которую мужчины не рассказали, вышла почти одновременно в московском журнале "Октябрь", белорусском издательстве "Мастацкая лiтаратура", а затем в издательствах "Советский писатель", в "Роман-газете" и т. д. И в последующие годы она переиздавалась многократно - общий тираж дошел до 2 млн. экземпляров. Книгу приветствовали известные писатели-фронтовики: Кондратьев, Бакланов, Гранин, Окуджава и многие другие.
В том же (1985) году вышла и вторая книга, которая тоже около года (обвинения все те же - пацифизм, отсутствие идеологических стандартов) ждала своего часа - "Последние свидетели" (сто недетских рассказов). Эта книга также много раз издавалась, отмечена многочисленной критикой, которая называла обе книги "новым открытием военной прозы". Женский взгляд на войну, детский взгляд на войну открыл целый материк новых чувств и идей. 40-летие Победы театр на Таганке отметил спектаклем "У войны не женское лицо" (режиссёр спектакля Анатолий Эфрос). Омский государственный театр был отмечен Государственной премией за свой спектакль "У войны не женское лицо" (режиссер спектакля Геннадий Тростянецкий). Спектакль шел по всей стране - в десятках театров. Известный белорусский режиссер Виктор Дашук в соавторстве со Светланой Алексиевич создали цикл документальных фильмов - семь картин - под названием "У войны не женское лицо". Киноцикл был отмечен Государственной премией СССР, "Серебряным голубем" на фестивале документальных фильмов в Лейпциге . С. Алексиевич наградили орденом "Знак почета" и несколькими литературными и общесоюзной премиями (премия имени Константина Федина, премия имени Николая Островского и Всесоюзная премия Ленинского комсомола).

В 1989 г. вышла новая книга С. Алексиевич "Цинковые мальчики" - книга о преступной афганской войне, которую десять лет скрывали от собственного народа. Чтобы написать эту книгу она четыре года ездила по стране, встречалась с матерями погибших солдат и бывшими воинами-афганцами. Сама побывала на войне, летала в Афганистан. После выхода книги, которая произвела в обществе эффект разорвавшейся бомбы, многие не простили автору развенчание героического военного мифа. На нее обрушились в первую очередь военные и коммунистические газеты. В 1992 году в Минске был организован политический суд над автором и книгой "Цинковые мальчики".

Но в защиту поднялась демократическая общественность, многие известные интеллектуалы за рубежом. Суд был приостановлен... Впоследствии по этой книге тоже были сняты в соавторстве со Светланой Алексиевич несколько документальных картин (режиссер Сергей Лукьянчиков), ставились спектакли (фильмы "Стыд" и "Я - из повиновения вышел").

В 1993 г. вышла новая книга "Зачарованные смертью". Это был рассказ о самоубийцах - о тех, кто покончил с собой или пытался покончить с собой, не выдержав исчезновения социалистических идей, социалистического материка. Те, кто уравнял себя с идеей, сжился с ней намертво. Кто не нашел в себе силы принять новый мир. Новую историю и новую страну. По книге был снят фильм "Крест" (сценарий Светланы Алексиевич)
В 1997 году С. Алексиевич закончила и опубликовала книгу "Чернобыльская молитва" (хроника будущего). Как обычно, последние три книги, так и эта сначала была опубликована в журнале "Дружба народов", а потом в издательстве "Остожье". Эта книга не о Чернобыле, как пишет сама автор, а о мире после Чернобыля. Как человек живет, обживает новую реальность, которая произошла, существует, но еще не осознана и не понята. Люди, пережившие Чернобыль, люди, живущие после Чернобыля, добывают новое знание. Знание для всего человечества. Они уже живут после третьей мировой войны... После ядерной войны... Не случаен в этом смысле подзаголовок книги - хроника будущего.

"Если оглянуться назад; вся наша история - советская и постсоветская - это огромная братская могила, море крови. Вечный диалог палачей и жертв. Вечные русские вопросы: что делать? И кто виноват? Революция, Гулаг, вторая мировая война и спрятанная от своего народа война в Афганистане, крах великой империи, под воду ушел гигантский социалистический материк, материк-утопия, а теперь новый вызов, космический вызов - Чернобыль. Вызов уже - всему живому. Все это - наша История. И это - тема моих книг. Мой путь... Мои круги ада... От человека к человеку..."

Алексиевич издавались не только в нашей стране, но и за рубежом - в Америке, Германии, Англии, Японии, Швеции, Франции, Китае, Вьетнаме, Болгарии, Индии и т. д. Всего в 19 странах мира. Она - автор сценариев 21 документального фильма. И трех театральных пьес. Во Франции, Германии, Болгарии ставились спектакли по ее книгам. С. Алексиевич награждена многими международными премиями: Курта Тухольского (Шведский ПЭН) за "мужество и достоинство в литературе", премией Андрея Синявского "За благородство в литературе", российской независимой премией "Триумф", лейпцигской премией "За европейское взаимопонимание-98 ", немецкими премиями "За лучшую политическую книгу" и имени Гердера. обозначила однажды в интервью так главную идею своих книг, своей жизни: "Я всегда хочу понять, сколько человека в человеке. И как этого человека в человеке защитить? Чем мы можем его защитить?»
Ее книги, одна за другой, складываются в художественно документальную летопись истории души советского и постсоветского человека. Она все дальше разрабатывает и пробует возможности своего интересного и оригинального жанра. В каждой книге он предстает по-новому. Сбывается то, о чем пророчествовал Лев Толстой, не раз утверждая, что за самой жизнью следить гораздо интереснее, чем ее выдумывать. "Искусство о многом в человеке и не догадывается", - утверждает С. Алексиевич.

В издательстве "Остожье" к 50-летию писательницы издали ее 2-хтомник, в который вошли все пять написанных ею книг. написал в своем предисловии, что "мы имеем уникальную работу, сделанную, может быть, впервые в русской (или точнее, советской и постсоветской) культуре - прослежена, задокументирована, художественно обработана жизнь нескольких десятков поколений и сама реальность 70 лет социализма: от революции 17-го года через гражданскую войну, молодость и гипноз великой Утопии, сталинский террор и Гулаг, Великую Отечественную войну и годы краха материка социализма - до сегодняшних дней. Это - живая история, рассказанная самим народом, и записанная, услышанная, выбранная талантливым и честным летописцем".
Сейчас писательница завершает работу над книгой под названием "Чудный олень вечной охоты". Это рассказы о любви: мужчины и женщины разных поколений рассказывают свои истории. "Мне подумалось, - говорит автор, - что я до сих пор писала книги о том, как люди убивали друг друга, как они умирали. Но ведь это не вся человеческая жизнь. Теперь я напишу, как они любили... Любят... И опять мои вопросы - кто мы, в какой стране живем - через любовь... Через то, ради чего мы, наверное, и приходим в этот мир. Мне хочется любить человека. Хотя любить человека, трудно. Всё труднее".

2.4. Алексиевич изобрела новый жанр - полифонический роман-исповедь. В её книгах реальные люди рассказывают о главных событиях своего времени - войне (Великая Отечественная - «У войны не женское лицо» и афганская - «Цинковые мальчики»), катастрофе в Чернобыле («Чернобыльская молитва»), развале великой империи. Художественно-документальная литература в ХХ веке начинает теснить традиционные жанры художественной литературы . Опора на факт, изображение подлинных исторических событий и лиц, документальность письма – существенный признак литературной прозы ХХ века. В литературоведении документально-художественную литературу нередко называют «литературой факта». В жанре очерка и близких к нему литературных формах создана большая часть литературных ценностей, значительных по идейному содержанию, это один из самых старых жанров русской литературы. По русскому очерку, жанру-летописцу, можно изучать историю России во всех направлениях ее развития: социальном, экономическом, культурно-историческом. Русский очерк как самостоятельный жанр утвердился в 40-ые годы Х1Х века. В то же время он получил первое теоретическое обоснование своей жанровой специфики, определилось его своеобразие, цели и задачи. Основы эстетики русского очерка были заложены в статьях и рецензиях, посвященных практике писателей натуральной школы. Белинский утвердил в литературоведении термин «очерк», высказал много интересных мыслей об этом жанре. По его мнению, очерк – это небольшое по объему произведение, подобное тем, которые вошли в два первых сборника «Физиологии Петербурга». Специфику очерка Белинский видел в обращении к фактам обыденной жизни: по его мнению, авторы не должны гнаться за исключительными явлениями, а изображать «самые обыкновенные и вседневные предметы». В начале 50-ых годов Х1Х века «физиологический очерк» сдает свои позиции, уступая место очерку путевому («Письма из Франции и Италии» , «Фрегат «Паллада» А. Гончарова). Спустя время появляются очерки, статьи, путевые заметки. , Н. Успенского. В начале ХХ века М. Горький сделал много для создания стройной теории очеркового жанра. В начале ХХ века, когда в России бушевали войны и революции, произошел новый качественный скачок в развитии художественной литературы: от дневников и мемуарных воспоминаний, публицистики, «Писем…» . Стабилен интерес к «литературе факта» и во второй половине ХХ века. На первом плане здесь темы, связанные с трагической историей России, произведения, рассказывающие о « наказании без преступления» - о судьбах людей, прошедших через лагеря и тюрьмы тоталитарной эпохи (произведения О. Волкова, А. Жигули на, В. Шаламова,).

Человеческие документы, рассказы очевидцев, исповеди, мемуары сопутствуют, как правило, литературе переходных эпох, времени крупных исторических сдвигов и перемен. Прав был, сказавший когда-то, что именно на развилках жизненных дорог человек с удвоенной энергией «перебирает свое прошедшее, …припоминает былое и сличает его с настоящим».

Алексиевич изобрела новый жанр - полифонический роман-исповедь. В её книгах реальные люди рассказывают о главных событиях своего времени - войне (Великая Отечественная - «У войны не женское лицо» и афганская - «Цинковые мальчики»), катастрофе в Чернобыле («Чернобыльская молитва»), развале великой империи. Автор признается, что долго искала жанр, «который бы отвечал тому, как вижу мир, как устроен мой глаз, мое ухо».

И выбрала жанр человеческих голосов... Свои книги я высматриваю и выслушиваю на улицах. За окном. В них реальные люди рассказывают о главных событиях своего времени – война, развал социалистической империи, Чернобыль, а все вместе они оставляют в слове – историю страны, общую историю. Старую и новейшую. А каждый – историю своей маленькой человеческой судьбы.

Сегодня, когда мир и человек стали так многолики и многовариантны (искусство все чаще признается в своем бессилии), и документ в искусстве становится все более интересен, без него уже невозможно представить полную картину нашего мира. Он приближает нас к реальности, он схватывает и оставляет подлинники прошлого и происходящего. Более 20 лет работая с документальным материалом, написав пять книг, я все время убеждаюсь и повторяю: искусство о многом в человеке не подозревает, не догадывается, и тогда это непознанное исчезает бесследно.

Но я не пишу сухую, голую историю факта, события, я пишу историю чувств. Можно еще назвать это – пропущенной историей. Что человек думал, понимал и запоминал во время события? Во что верил или не верил, какие у него были иллюзии, надежды, страхи? Что понял о себе и о мире... Это то, что невозможно вообразить, придумать, во всяком случае, в таком количестве достоверных деталей и подробностей. Мы быстро забываем, какие мы были десять, двадцать или пятьдесят лет назад. А иногда стыдимся, или сами уже не верим, что так оно с нами и было. Искусство может солгать, а документ не обманывает... Хотя документ – это тоже чья-то воля, чья-то страсть. Но я складываю мир своих книг из тысяч голосов, судеб, кусочков нашего быта и бытия. Каждую свою книгу я пишу четыре-семь лет, встречаюсь и разговариваю, записываю 500-700 человек. Моя хроника охватывает десятки поколений. Она начинается с рассказов людей, которые помнили революции, прошли войны, сталинские лагеря, и идет к нашим дням – почти 100 лет. История души – русской души. Или точнее, русско-советской души. История великой и страшной Утопии – коммунизма, идея которого не умерла окончательно не только в России, но и во всем мире. Она еще долго будет дьявольски искушать, и манить человеческие умы. И я хотела оставить рассказы самих ее свидетелей и участников. Моя хроника продолжается. Я иду по времени за своими героями...

Однажды ей в руки попала книга «Я – из огненной деревни» А. Адамовича, форма ее необычна: роман собран из голосов самой жизни. Именно тогда Алексиевич поняла, что нашла то, что искала. Два года она думала, о чем будет ее книга, и постепенно понимала, что все, что нам известно о войне, известно с «мужского голоса». «Мы в плену «мужских» представлений и «мужских» ощущений войны. А женщины молчат ».

Но Алексиевич продолжала работать, много ездила, встречалась с людьми, спрашивая себя, о чем будет ее новая книга? Решила – о войне… Уже тогда, в период подступа к своей теме, журналистка понимала, что о войне написано немало, сотни книг, они разные, но они и похожие. Именно тогда Светлана осознала, что о войне рассказано с «мужского голоса». Хорошо, емко и грамотно. Но этот совсем другой мир, не женский. Она сделала запись в своем дневнике: «Хочу написать историю этой войны, женскую историю». В кратком предисловии к книге «У войны не женское лицо» Алексиевич писала: «4 года я иду обожженными километрами чужой боли и памяти. Записаны сотни воспоминаний женщин-фронтовичек». В основу книги легли свыше 200 женских историй. Война им снится до сих пор, спустя десятилетия. Поэтому так часто в рассказах женщин звучат слова: «То бежишь в укрытие, то на другую позицию. Проснешься – и не верится, что живая». Светлана слушала, когда женщины, прошедшие войну, говорили, когда молчали, отмечая: «Все у них: и слова, и молчание – для меня текст». Делая записи в блокнотах, Алексиевич решила, что не станет за фронтовичек ничего домысливать, угадывать и дописывать. Пусть они говорят…

«У «женской» войны свои краски, свои запахи, свое освещение и свое пространство чувств». Но их война осталась неизвестной, и тогда С. Алексиевич поставила перед собой задачу: показать войну глазами женщин. При этом она пишет не книгу о войне, а о человеке на войне, не историю войны, а историю чувств, по ее собственному признанию, она - историк души. Ей хочется написать такую книгу о войне, чтобы от войны тошнило, и сама мысль о ней была бы противна. Годы ушли на то, чтобы разыскать героинь будущей книги, встретиться с ними, выслушать и записать их рассказы. Имена прославленных фронтовичек, о которых уже немало известно, писательница сознательно обходила.

На фронтах Великой Отечественной войны в Советской армии воевало более 1 миллиона женщин. Не меньше их принимало участие в партизанском и подпольном сопротивлении. Им было от 15 до 30 лет. Они владели всеми военными специальностями – летчицы, танкистки, автоматчицы, снайпера, пулеметчицы... Когда в первый раз читаешь документальную прозу С. Алексиевич, то удивляешься. Снайперы и зенитчицы, летчицы и саперы, разведчицы и санитарки, а еще повара, прачки, регулировщицы - пожалуй, не найти такой военной профессии и такой военной работы, в которой женщины бы не принимали участие. И невольно возникает вопрос: почему их было так много на фронтах Великой Отечественной войны?! Неужели без них было невозможно обойтись?

Женщины не только спасали, как это было раньше, работая сестрами милосердия и врачами, а они и убивали. В книге женщины рассказывают о войне, о которой мужчины нам не рассказали. Такой войны мы не знали. Мужчины говорили о подвигах, о движении фронтов и военачальниках , а женщины говорили о другом – как страшно первый раз убить...или идти после боя по полю, где лежат убитые. Они лежат рассыпанные, как картошка. Все молодые, и жалко всех – и немцев, и своих русских солдат. После войны у женщин была еще одна война. Они прятали свои военные книжки, свои справки о ранениях – потому что надо было снова научиться улыбаться, ходить на высоких каблуках и выходить замуж. А мужчины забыли о своих боевых подругах, предали их. Украли у них Победу. Не разделили.
В 1983 году была написана книга «У войны не женское лицо». Два года она пролежала в издательстве. В чем только представители цензуры не обвиняли журналистку! Вот запись, сделанная Алексиевич в тот период: «Мне говорили, что я показываю «грязь войны», « слишком страшная война. Много ужаса. Натурализма». Один из издателей спросил: «Чего вы добиваетесь?» Я ответила: «Правды…» Услышала в ответ: «Для вас она такая низкая? Вы же принижаете роль нашей женщины-героини».

2.5. “Все, что мы знаем о женщине, лучше всего вмещается в слово “милосердие”. Есть и другие слова - сестра, жена, друг и самое высокое - мать... Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь. Женщина и жизнь - синонимы” - так начинается книга С. Алексиевич. Да, в нашем представлении женщина - это нежное, хрупкое, безобидное существо, которое само нуждается в защите. Но в те ужасные военные годы женщине пришлось стать солдатом, идти защищать Родину, чтобы сберечь жизнь будущим поколениям.

Все человеческое должно было содрогнуться в душе от этого страха, и чтобы вытеснить этот смертельный ужас, человек должен был научиться убивать. Для женщины, рождающей жизнь, эта необходимость непереносима. , которая во время войны была снайпером, так рассказывает о своём первом выстреле в человека: “…я решила стрелять. Решилась, и вдруг такая мысль мелькнула: это же человек, хоть он враг, но человек, - и у меня как-то начали дрожать руки, по всему телу пошла дрожь, озноб. … После фанерных мишеней стрелять в живого человека было трудно. Но я взяла себя в руки, нажала спусковой крючок…Он взмахнул руками и упал. Убит он был или нет, не знаю. Но меня после этого ещё больше дрожь взяла, какой-то страх появился: я убила человека…”. Чтобы научиться убивать, женщине надо научиться убивать собственную женственность, собственную душу. Война потребовала от женщин сжечь в огне ненависти даже самое святое - материнское, жертвенное чувство любви к собственным детям. Самый страшный для меня эпизод повести С. Алексиевич - это рассказ о выходе из партизанской блокады, когда женщина была вынуждена убить своего ребенка, чтобы спасти остальных. С какой же нечеловеческой бездной страдания и ужаса должен был столкнуться человек, чтобы совершить такое!

Осознание громадности общей беды и неотвратимости общей гибели меняло женщин. Материнское чувство приобретало вселенский размах, лишалось индивидуальной определенности: “Я не хотела убивать, я не родилась, чтобы убивать. Я хотела стать учительницей. А они пришли убивать на нашу землю, жечь. Я видела, как жгли деревню, я не могла кричать, я не могла громко плакать: мы шли в разведку… Я могла только грызть себе руки, у меня до сих пор остались шрамы. Помню, как кричали люди. Как кричали коровы, как кричали куры. Мне казалось, что все кричит человеческими голосами… Все живое… И такая у меня после этого любовь ко всему родному, ко всем своим людям, что все готова за них отдать”.

Когда я прочитала эту книгу, то меня очень поразило, что такое огромное число женщин воевало в годы Великой Отечественной войны. Хотя здесь нет, наверное, ничего необычного. Всякий раз, когда угроза нависала над Родиной, женщина вставала на ее защиту. Если вспомнить нашу историю, то можно найти множество примеров, подтверждающих эту истину. Во все времена русская женщина не только провожала на битву мужа, сына, брата, горевала, ждала их, но в трудное время сама становилась рядом с ними. Еще Ярославна поднималась на крепостную стену и лила расплавленную смолу на головы врагов, помогая мужчинам защищать город. И в годы Великой Отечественной войны женщина стреляла, убивая врага, обрушившегося с невиданной жестокостью на ее дом, ее детей, родственников и близких. Вот отрывок из рассказа Клавдии Григорьевны Крохиной, старшего сержанта, снайпера. “Мы залегли, и я наблюдаю. И вот я вижу: один немец приподнялся. Я щелкнула, и он упал. И вот, знаете, меня всю затрясло, меня колотило всю”. И не единственная она была такая. Не женское это дело - убивать. Все они не могли понять: как это можно убить человека? Это же человек, хоть он враг, но человек. Но этот вопрос постепенно исчезал из их сознания, а его заменяла ненависть к фашистам за то, что они делали с народом. Ведь они беспощадно убивали и детей и взрослых, сжигали людей живьем, травили их газом. Я и раньше много слышала о зверствах фашистов, но то, что я прочитала в этой книге, произвело на меня огромное впечатление. Вот только единственный пример, хотя в этом произведении их сотни. “Подъехали машины-душегубки. Туда загнали всех больных и повезли. Ослабленных больных, которые не могли передвигаться, снесли и сложили в бане. Закрыли двери, всунули в окно трубу от машины и всех их отравили. Потом, прямо как дрова, эти трупы бросили в машину”.
И как мог кто-нибудь в то время думать о себе, о своей жизни, когда враг ходил по родной земле и так жестоко истреблял людей. Эти “обыкновенные девушки” и не задумывались над этим, хотя многим из них было по шестнадцать-семнадцать лет, как и моим ровесницам сегодня. Они были простыми школьницами и студентками, которые, конечно, мечтали о будущем. Но в один день мир для них разделился на прошлое - то, что было еще вчера: последний школьный звонок, выпускной бал, первая любовь; и войну, которая разрушила все их мечты. Вот как началась война для медсестры Лилии Михайловны Будко: “Первый день войны... Мы на танцах вечером. Нам по шестнадцать лет. Мы ходили компанией, проводим вместе одного, потом другого... И вот уже через два дня этих ребят, курсантов танкового училища, которые нас провожали с танцев, привозили калеками, в бинтах. Это был ужас... И я сказала маме, что пойду на фронт”.

Конечно, война - это не женское дело, но эти “обыкновенные девушки” были нужны на фронте. Они были готовы к подвигу, но не знали девчонки, что такое - армия и что такое - война. Пройдя шестимесячные, а то иногда и трехмесячные курсы, они уже имели удостоверения медсестер, зачислялись саперами, летчицами. У них уже были военные билеты, но солдатами они еще не были. И о войне, и о фронте у них были только книжные, часто романтические представления. Поэтому трудно им было на фронте, особенно в первые дни, недели, месяцы. Тяжело было привыкнуть к постоянным бомбежкам, выстрелам, убитым и раненым. “Я до сих пор помню своего первого раненого. Лицо помню... У него был открытый перелом средней трети бедра. Представляете, торчит кость, осколочное ранение, все вывернуто. Я знала теоретически, что делать, но, когда я... это увидела, мне стало плохо”, - вспоминает Софья Константиновна Дубнякова, санинструктор, старший сержант. Выдержать на фронте надо было не кому-нибудь, а девчонке, которую до войны мать еще баловала, оберегала, считая ребенком. Светлана Катыхина рассказала, как перед самой войной мать не отпускала ее без провожатого к бабушке, мол, еще маленькая, а через два месяца эта “маленькая” ушла на фронт, стала санинструктором. Да, не сразу и не легко давалась им солдатская наука. Потребовалось обуть кирзачи, надеть шинели, привыкнуть к форме, научиться ползать по-пластунски, копать окопы. Но они со всем справились, девушки стали отличными солдатами. Они проявили себя в этой войне как отважные и выносливые воины.

хотела стать актрисой, готовилась к поступлению в театральный институт. Вот что она вспоминала о первом дне войны: «Именно в этот день у меня было свидание. Я ждала, что мой парень признается мне в любви. А он грустно сказал: «Вера, война! Нас из училища отправляют на фронт». Тогда и решила Вера, что тоже пойдет на фронт. Так она стала снайпером, кавалером двух орденов Славы. И таких историй об искалеченных жизнях множество. У каждой из этих женщин была своя дорога на фронт, но их объединяло одно - желание спасти Родину, защитить ее от немецких оккупантов и отомстить за смерть близких. “У нас у всех было одно желание: только в военкомат и только проситься на фронт”, - вспоминает минчанка Татьяна Ефимовна Семенова.

Галину Запольскую война застала в армии, где она работала телефонисткой. Начальник связи сказал ей и ее подругам: «Вы вольнонаемные. Еще есть время вернуться домой. Ну, а те, кто хочет остаться на фронте, шаг вперед…» Все 20 девчат решили остаться. с улыбкой говорила, что, собираясь на фронт, на все деньги, которые ей выдали, купила конфет. Совсем девчонка была. Вспоминая первые свои ощущения, военный хирург Вера Хорева рассказывала: «Я думала, что война ненадолго. Взяла любимую юбку, туфли. Даже во время войны, когда отступали, на пути попался магазин, а там туфли на полочке стоят. Глаз не оторвать. Купила. Трудно было сразу отказаться от обычной жизни».
А вот что запомнилось санинструктору Полине Ноздрачевой, полному кавалеру орденов Славы: «Когда мы выстроились по росту, я оказалась самая маленькая. Командир спрашивает меня: «Что делать с тобой? Может, поедешь домой и подрастешь?» Я молчу. Мамы у меня уже не было…» В прошлом связистка, Зинаида Пальшина вспоминала: «Я тоже добровольно пошла на фронт. Нельзя было не пойти. Все шли… И только на фронт». Эти совсем молоденькие девчонки всеми правдами и неправдами рвались на фронт.

Выбор для многих девушек между жизнью и смертью был простым. Рассуждая на эту тему, Светлана Алексиевич в своей книге напишет: «Я пробую представить себе, что такой выбор встал бы передо мной. Новыми глазами вижу все вокруг – любимые книги, пластинки, настольную лампу… слышу знакомое дыхание спящей матери… То, что могла бы потерять. И уже не тороплюсь повторить, что выбор был «простым»… хотя для них это было так. А я ведь намного старше этих девочек»…

вспоминала: «В 19 лет у меня была медаль «За отвагу». И в 19 лет я поседела. В последнем бою была ранена, парализовало ноги… Когда я домой вернулась, мама показала похоронку на меня». Есть в книге строки автора о том, что ее волновало больше не описание боевых операций, а жизнь человека на войне, любая мелочь быта. Ведь эти необстрелянные девчонки были готовы к подвигу, но не готовы к жизни на войне. Разве они предполагали, что им придется наматывать портянки, носить сапоги на 2-3 размера больше, ползать по-пластунски, копать окопы…
сказала: «Вот смотрю фильмы о войне… Медсестра на передовой, аккуратненькая. Ходит в юбочке. Ну, неправда это! Да и юбки нам дали в конце войны». В разговоре с журналисткой связистка Мария Калиберда огорченно произнесла: «Война не только нашу молодость забрала, она материнство у многих отняла. Знаете, организм женский нежный… Но мы остались живы. Я первое время иду по улице и не верю, что Победа…»

А вот, что написала в письме Светлане Алексиевич зенитчица Нона Смирнова: «Да, война... Конечно, хотелось любить, ведь мы были молодые. Мы любовь берегли как что-то святое, возвышенное. Но если бы ее не было, не было бы детей 41-45 годов рождения…»

С. Алексиевич отмечает: “Все, казалось бы, учли гитлеровские стратеги и идеологи, кроме того, что мать окажется способной запрятать мину под платьицем своей дочери, отец, не имея возможности пожертвовать собой, принесет в жертву жизнь дочери, дочь, которая могла бы спасти жизнь своей матери, будет спасать жизнь всех, землю родную спасать, отдавая за это жизнь дорогого человека”.

Великая Отечественная война - это история величия народного духа, время коллективного подвига и славы. Но трагедия женской судьбы и женской доли от этого не становилась меньше. Уничтожение нежности, мягкости, слабости необходимо для воина, без этого ему не выжить в смертельной схватке, но для воина-женщины эта тяжкая необходимость становится формой самоубийства. Она абсолютно невозможна, поскольку совпадает с разрушением самих основ женственности.

Женское начало проходило испытание на прочность войной. От нестерпимого страдания корчилась в муках душа, болело тело… “Пришла я с фронта седая. Двадцать один год, а я уже беленькая. У меня ранение было, контузия, я плохо слышала на одно ухо, - вспоминает, одна из героинь повести “У войны не женское лицо”. Горький фронтовой опыт порождал огромную душевную усталость: “Я чувствовала себя очень уставшей, намного старше своих сверстников, даже старой. Подружки танцуют, веселятся, а я не могу, я смотрела на жизнь уже другими глазами. Внешне это не было видно, за мной молодые ребята ухаживали, а душа моя была уставшая. Мужчины не все выдерживали, что я видела...”. Эта усталость шла от невыносимого, нечеловеческого напряжения, возникавшего при встрече со смертью. Тот, кто встречался со смертью “лицом к лицу” не может остаться прежним, а для слабого эта встреча может оказаться необратимой:

Глаза девчонки семилетней

Как два померкших огонька

На детском личике заметней

Большая, тяжкая тоска.

Она молчит, о чем ни спросишь,

Пошутишь с ней, - молчит в ответ.

Как будто ей не семь, не восемь,

А много, много горьких лет.

Женское начало проходило испытание на прочность войной. Но оно не могло исчезнуть окончательно, как не может исчезнуть сама жизнь:

Прошли через заслоны огневые,

Мы вырвались из этой длинной тьмы,

Ты говорила: “Каменные мы”.

Нет, мы сильнее камня,

Мы - живые!

Женское начало настойчиво заявляло о себе даже в самых трагических ситуациях. Саша Ляхова, девушка-снайпер, погибла в снайперском поединке. “И что её подвело - это красный шарф. Она очень любила этот шарф. А красный шарф на снегу заметен, демаскировка”. “Всегда я старалась быть подтянутой, не забывать, что я женщина, - вспоминает, санитарка, - И мне часто говорили: “Господи, разве она была в бою, такая чистенькая”. Я помню, очень боялась, что если меня убьют, то я буду некрасиво выглядеть… Другой раз прячешься от обстрела и не столько думаешь, чтобы тебя не убило, как прячешь лицо, чтобы не изуродовало”. Для женщины физические раны даже страшнее ран душевных, потому что женские красота и совершенство состоят в гармонии, в единстве духовного и телесного начала. Ничто не страшило женщин на фронте больше, чем возможность стать калекой.

Женщины войны… Они пришли на войну совсем ещё девочками, а возвращались с неё женщинами, познавшими тяжёлую, горькую жизнь, выдержавшими нечеловеческие нагрузки. Им было во много раз тяжелее, чем мужчинам, так как условия жизни на войне вступали в противоречие с женской природой. Кто-то из них пытался приспособиться к реальности, копируя мужские черты в поведении. Возможно поэтому, что особенно ярко видно в прозе С. Алексиевич, они воспринимались окружавшими их мужчинами как “сестрёнки”. Настойчиво пробиваясь сквозь ужас и ненависть, страдания и боль, образ женщины давал солдатам надежду на жизнь:

Когда, упав на поле боя -

И не в стихах, а наяву, -

Я вдруг увидел над собою

Живого взгляда синеву,

Когда склонилась надо мною

Страданья моего сестра, -

Боль сразу стала не такою:

Не так сильна, не так остра.

Меня как будто оросили

Живой и мертвою водой,

Как будто надо мной Россия

Склонилась русой головой!

Противоречивость ситуации наглядно передается в воспоминаниях мужчин - участников войны: “У нас, у мужчин, было чувство вины, что девчонки воюют, и оно у меня осталось… Вот вам один случай. Мы отступаем. А это осень, дожди идут сутками. Возле дороги лежит убитая девушка… Санинструктор… Это была красивая девушка, у нее длинная коса, и она вся в грязи… И такая неестественность этой смерти и того, что женщина здесь, с нами, посреди такого ужаса, грязи, хаоса. Я много видел смертей, а помню это…”. И рядом другое: “Надо ли об этом сегодня вспоминать? Когда я слышал, что наши медицинские сестры, попав в окружение, отстреливались, защищая раненых бойцов, потому что раненые беспомощны как дети, я это понимал, но когда две женщины ползут кого-то убивать со “снайперкой” на нейтральной полосе - это все-таки “охота”… В разведку я, может быть, с такой и пошел, а в жены бы не взял… Война - дело мужское”.

Мужчины старались оберегать и защищать своих фронтовых сестер. Однако нормально ли это для девушки, когда мужчина относится к ней лишь как к другу, сослуживцу, бойцу, но не как к женщине, которую можно и нужно любить. На женщин свалился тяжкий груз. Для многих бойцов они должны были стать на войне не только сестрами, но и матерями. Женщина становилась матерью, точнее, несла в себе образ матери для других, в семнадцать, восемнадцать лет. Она сама ещё нуждалась в материнской опеке, а ей приходилось опекать других. Не увидев всех радостей жизни, девушки сразу сталкивались с самой сложной её стороной. Как пишет С. Алексиевич: “Страшно было не то, что тебя убьют, а то, что умрёшь, не узнав жизни, ничего не изведав. Это было самое страшное. Мы шли умирать за жизнь, но ещё не знали, что такое жизнь”. А желание жить и любить было таким сильным! Оно отчетливо и мощно проявляется в необузданной стихии женственности, которая совпадает с самой природной стихией.

Если для мужчин на войне олицетворением жизни была женщина, то для женщины - вся повседневность без остатка: природа, окружающая человека, отношения между людьми во всём их многообразии. Женщинам свойственна природная мягкость, хрупкость, нежность и стремление любить. Любовь - это чувство, не поддающееся объяснению с помощью только разума, здравого смысла. Именно потому, что женщина живёт чувствами и ощущениями, в отличие от мужчин, то и в памяти у неё остаются не имена военноначальников, армейские уставы, место и время проведения боевых операций, а ужас, страх, смерть и “запах крови”, царившие на войне. Олицетворением жизни для женщин являлись повседневные радости, обычные заботы, сугубо мирные, но такие милые сердцу, желания. Именно они давали женщине возможность не потерять саму себя. Вот что говорит, шофер: “Была весна. Мы отстрелялись на учениях и шли назад. И я нарвала фиалок. Маленький такой букетик. Нарвала и привязала его к штыку. Так и иду. Пришли в лагерь, и командир дал мне за эти фиалки три наряда вне очереди. Но я фиалки не выбросила. Я их тихонько сняла и в карман засунула. …Другой раз стою на посту. В два часа пришли меня сменять, а я не пошла. Говорю своему сменщику: “Ты днём постоишь, а я сейчас”. Согласна была простоять всю ночь, до рассвета, но послушать птиц”. Армия не принимала женщин как равноправных воинов во многом потому, что армейские будни не могли заменить женщине повседневность человеческой жизни. Женщина как бы автоматически, инстинктивно привносила мир повседневности в мир экстремальных ситуаций, а эти миры несовместимы между собой. Фиалки невозможны для солдата не столько потому, что это противоречит уставу, а потому, что они заставляют его вспомнить о любви, нейтрализуют его ярость и волю, снижая тем самым его способность к победе.

Женщины сражались наравне с мужчинами, но их воспоминания, в отличие от мужских, настолько эмоциональны, и так передают весь ужас войны, что именно они и стали служить предостережением для будущих поколений. И сам контраст женщины и войны, то, как трудно свыкнуться с этой жестокостью, как трудно убивать, говорит нам о неприятии войны самой природой, жизнью. Ведь такие слова как “женщина” и “жизнь” можно назвать синонимами. Так почему же должно быть так, что дающая жизнь вынуждена нести смерть. Почему люди вообще должны убивать друг друга и почему они не могут жить в мире?

3. Заключение

Давно известно, сколь обманчива и несовершенна человеческая память, безжалостно размываемая временем, по крупицам, уносящим в забвение сначала второстепенное, менее значительное и яркое, а затем и существенное. Не зафиксированная в документах, не осмысленная искусством история и исторический опыт людей очень быстро вытесняются из памяти вереницей текущих дел и событий и навсегда утрачиваются из духовной сокровищницы народа. В годы войны, когда человеческая жизнь нередко была лишь средством к великой цели, не суть важным казалось имя человека, упавшего рядом, достаточно было знать, что это свой, и единственной заботой живых было вовремя предать земле павшего. Второпях, в горячке боев мы ограничивались словами известной эпитафии на фанерной табличке под такой же фанерной звездой; иногда лишь по размерам насыпи на братской могиле можно было приблизительно судить о количестве в ней похороненных. Но вот впоследствии стало понятно, что нельзя человеку без имени - живому, а тем более павшему. Ведь имя на обелиске - это последнее, что остается от бойца в жизни, и в нем единственная его безмолвная просьба к живым - не забудьте!

Время, к сожалению, безжалостно не только к человеческой памяти, столь же немилосердно оно ко всему, что составляет сложную область человеческих отношений. Великая Отечественная война советского народа против немецкого фашизма - целая эпоха в истории нашей страны, блестящая страница ее героического прошлого. Она забрала бесчисленное множество человеческих жизней, разрушила сотни поселков и городов. И хотя за послевоенные годы все восстановлено и отстроено, облик земли стал красивее, чем прежде, невидимые следы войны еще остаются в сердцах и душах людей.

Глубинная сущность народного подвига в минувшей войне является животворной темой современного искусства. О жизни человека на войне поставлено немало фильмов, написано замечательные произведения литературы. Одним из важнейших критериев в оценке произведений на тему войны является сохранение меры и такта в отношении к правде войны, ее участникам - живым, но главным образом убитым. Психологическая углубленность, точный и строгий реализм в отображении драматических, а то и трагических перипетий войны вот единственно приемлемый путь для серьезного искусства. Хотя вряд ли обличье войны можно назвать и мужским, но уж действительно не женским: столько в нем бесчеловечного и жестокого, свойственного скорее животному миру, нежели человеческому обществу. Доброта однозначна и самоценна, но нигде ее надобность не обнаруживается с такой необходимостью, как на войне.

Героини книги не только вспоминают о своей трудной участи, но и рассуждают о жизни, людях, о современной молодежи, счастье и благополучие которой во многом определила наша победа в минувшей войне. Неоднозначно это отношение к послевоенному поколению, оно несет с собой ряд непростых проблем, над разрешением которых так или иначе приходится думать многим. В книге С. Алексиевич есть запись беседы с бывшим врачом медсанбата Лидией Соколовой, много пережившей на фронте в годы войны. На вопрос журналистки, рассказывала ли она о войне своим детям, Лидия Константиновна отвечает отрицательно.
- Мы жалели своих детей. Наши дети выросли, ничего не зная о тех ужасах, которые нам пришлось пережить. Наверное, можно понять женщину-мать, всячески оберегающую детей от невзгод жизни, но вряд ли можно считать ее принцип правильным. Да в конце разговора она и сама признает, что дети должны воспитываться на примере родителей, судьбе того поколения, которое пережило войну и которого становится все меньше. И это, несомненно.

Мирными были лишь двести лет в истории человечества. Все остальное время где-нибудь велись войны. И сейчас, через пятьдесят пять лет после самой страшной и разрушительной, на мой взгляд, войны в истории человечества опять ведется война. Война, где убивают, война, с ее жестокостью и страданиями. Политики говорят нам о мире и всеобщем разоружении, а на деле все остается по-прежнему. В условиях этой милитаризации и постоянной агрессии женщины опять становятся похожи на мужчин, начинают жить разумом, а не сердцем. Если женщина, “в которой ненависть к убийству самой природой заложена” (Б. Васильев) начнёт убивать, если начнётся ещё одна война, то гибель будет угрожать всей нашей Земле. Произведения военных лет и современная документальная проза о войне вновь напоминают о созидающей роли женщины в этом жестоком и сложном мире и заставляют задуматься нас об истинной ценности и смысле жизни. Часто молодые авторы задают вопрос: как следует писать о войне тем, кто по молодости лет не участвовал в ней? Хочется ответить им; прежде всего вот так, как написала Светлана Алексиевич: честно, правдиво, без недомолвок и отсебятины, с уважением к делу и слову людей, для которых прошлая война была их трудной жизнью и навсегда стала судьбой.

Библиография

У войны не женское лицо. М., 2007 Последний бой: из беседы Алеся Адамовича с Василем Быковым. Белоруссия, 1986 Баишева своеобразие книги С. Алексиевич «У войны не женское лицо», Пермь, 1999. Война как явление культуры. Сборник статей, М., 2001 «Русская женщина…»М.,1999 Война в ХХ веке, Минск, 1985 Тищенко повести С. Алексиевич «У войны не женское лицо» на факультативном занятии в 1Х-Х кл. – Литература в школе. – 2№5

День Победы - для всех без исключения "праздник со слезами на глазах". Мы гордимся теми, кто спас наше будущее, кто не пожалел своей жизни в борьбе с врагом, кто дал надежду новым поколениям на мирное небо над головой.

Стихи о Великой войне - особенные. Нет в России ни одной семьи, где бы не было своей фронтовой истории - счасьливой ли, трагической ли. Строчки стихотворений, написанных в страшные 1941-1945 годы, а также вскоре после Победы, все учили наизусть в школе - и через них представлял себе войну, подвиги героев, смертельную битву за грядущие поколения.

Накануне Дня Победы "Вечерка" предлагает вспомнить самые пронзительные произведения, посвященные Великой Отечественной войне. Разумеется, у каждого есть свои любимые стихи о войне - но нам захотелось перечитать именно эти.

"Утро Победы"

Алексей Сурков (1945 год)

Где трава от росы и от крови сырая,
Где зрачки пулеметов свирепо глядят,
В полный рост, над окопом переднего края,
Поднялся победитель-солдат.

Сердце билось о ребра прерывисто, часто.
Тишина... Тишина... Не во сне - наяву.
И сказал пехотинец: - Отмаялись! Баста!-
И приметил подснежник во рву.

И в душе, тосковавшей по свету и ласке,
Ожил радости прежней певучий поток.
И нагнулся солдат и к простреленной каске
Осторожно приладил цветок.

Снова ожили в памяти были живые -
Подмосковье в снегах и в огне Сталинград.
За четыре немыслимых года впервые,
Как ребенок, заплакал солдат.

Так стоял пехотинец, смеясь и рыдая,
Сапогом попирая колючий плетень.
За плечами пылала заря молодая,
Предвещая солнечный день.

"Ах, война, что ж ты сделала, подлая"

Булат Окуджава (1958 год)

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
стали тихими наши дворы,
наши мальчики головы подняли -
повзрослели они до поры,
на пороге едва помаячили
и ушли, за солдатом - солдат...
До свидания, мальчики!
Мальчики,
постарайтесь вернуться назад.

Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
не жалейте ни пуль, ни гранат
и себя не щадите,
и все-таки
постарайтесь вернуться назад.

Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:
вместо свадеб - разлуки и дым,
наши девочки платьица белые
раздарили сестренкам своим.

Сапоги - ну куда от них денешься?
Да зеленые крылья погон...
Вы наплюйте на сплетников, девочки.
Мы сведем с ними счеты потом.
Пусть болтают, что верить вам не во что,
что идете войной наугад...
До свидания, девочки!
Девочки,
постарайтесь вернуться назад.

"Весной сорок пятого"

Константин Ваншенкин (1969 год)

Мелькали дома и опушки,
Дымился туман над водой.
И мылся в гремящей теплушке
Чуть свет лейтенант молодой.
Он ждать не хотел остановки,
Входя в ослепительный день.
А сзади его для страховки
Держали за брючный ремень.
Стоял он в летящем вагоне,
Судьбу принимая свою,
И лили ему на ладони
Воды неудобной струю.
В разбитом очнувшемся мире,
Мечтавшем забыть про беду,
Уже километра четыре
Он мылся на полном ходу.
Смеющийся, голый по пояс,
Ад самым проемом дверей.
И яростно нес его поезд
В пространство - скорей и скорей!
Пред странами всеми, что плыли
В предчувствии мирной страды,
Военного пота и пыли
Усердно смывал он следы -
Весной сорок пятого года,
Своею удачей храним...
Солдаты стрелкового взвода,
Как в раме, стояли за ним.

"Я столько раз видала рукопашный.."

Юлия Друнина (1943 год)

Я столько раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Письмо с фронта

Эдуард Асадов (1943 год)

Мама! Тебе эти строки пишу я,
Тебе посылаю сыновний привет,
Тебя вспоминаю, такую родную,
Такую хорошую - слов даже нет!

Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,
Немного лентяя и вечно не в срок
Бегущего утром с портфелем под мышкой,
Свистя беззаботно, на первый урок.

Грустила ты, если мне физик, бывало,
Суровою двойкой дневник "украшал",
Гордилась, когда я под сводами зала
Стихи свои с жаром ребятам читал.

Мы были беспечными, глупыми были,
Мы все, что имели, не очень ценили,
А поняли, может, лишь тут, на войне:
Приятели, книжки, московские споры -
Все - сказка, все в дымке, как снежные горы...
Пусть так, возвратимся - оценим вдвойне!

Сейчас передышка. Сойдясь у опушки,
Застыли орудья, как стадо слонов,
И где-то по-мирному в гуще лесов,
Как в детстве, мне слышится голос кукушки...

За жизнь, за тебя, за родные края
Иду я навстречу свинцовому ветру.
И пусть между нами сейчас километры -
Ты здесь, ты со мною, родная моя!

В холодной ночи, под неласковым небом,
Склонившись, мне тихую песню поешь
И вместе со мною к далеким победам
Солдатской дорогой незримо идешь.

И чем бы в пути мне война ни грозила,
Ты знай, я не сдамся, покуда дышу!
Я знаю, что ты меня благословила,
И утром, не дрогнув, я в бой ухожу!

"Я убит подо Ржевом"

Александр Твардовский (1945-1946)

Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте,
На левом,
При жестоком налете.

Я не слышал разрыва
И не видел той вспышки, -
Точно в пропасть с обрыва -
И ни дна, ни покрышки.

И во всем этом мире
До конца его дней -
Ни петлички,
Ни лычки
С гимнастерки моей.

Я - где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я - где с облаком пыли
Ходит рожь на холме.

Я - где крик петушиный
На заре по росе;
Я - где ваши машины
Воздух рвут на шоссе.

Где - травинку к травинке -
Речка травы прядет,
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.

Летом горького года
Я убит. Для меня -
Ни известий, ни сводок
После этого дня.

Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.

Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю -
Наш ли Ржев наконец?

Удержались ли наши
Там, на Среднем Дону?
Этот месяц был страшен.
Было все на кону.

Неужели до осени
Был за н и м уже Дон
И хотя бы колесами
К Волге вырвался о н?

Нет, неправда! Задачи
Той не выиграл враг.
Нет же, нет! А иначе,
Даже мертвому, - как?

И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она -
Спасена.

Наши очи померкли,
Пламень сердца погас.
На земле на проверке
Выкликают не нас.

Мы - что кочка, что камень,
Даже глуше, темней.
Наша вечная память -
Кто завидует ей?

Нашим прахом по праву
Овладел чернозем.
Наша вечная слава -
Невеселый резон.

Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам все это, живые.
Нам - отрада одна,

Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос,
Вы должны его знать.

Вы должны были, братья,
Устоять как стена,
Ибо мертвых проклятье -
Эта кара страшна.

Это горькое право
Нам навеки дано,
И за нами оно -
Это горькое право.

Летом, в сорок втором,
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.

Всем, что, может, давно
Всем привычно и ясно.
Но да будет оно
С нашей верой согласно.

Братья, может быть, вы
И не Дон потеряли
И в тылу у Москвы
За нее умирали.

И в заволжской дали
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы.

Нам достаточно знать,
Что была несомненно
Там последняя пядь
На дороге военной, -

Та последняя пядь,
Что уж если оставить,
То шагнувшую вспять
Ногу некуда ставить...

И врага обратили
Вы на запад, назад.
Может быть, побратимы.
И Смоленск уже взят?

И врага вы громите
На ином рубеже,
Может быть, вы к границе
Подступили уже?

Может быть... Да исполнится
Слово клятвы святой:
Ведь Берлин, если помните,
Назван был под Москвой.

Братья, ныне поправшие
Крепость вражьей земли,
Если б мертвые, павшие
Хоть бы плакать могли!

Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг.

О, товарищи верные,
Лишь тогда б на войне
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне!

В нем, том счастье, бесспорная
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.

Наше все! Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Все отдав, не оставили
Ничего при себе.

Все на вас перечислено
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрек
Этот голос наш мыслимый.

Ибо в этой войне
Мы различья не знали:
Те, что живы, что пали, -
Были мы наравне.

И никто перед нами
Из живых не в долгу,
Кто из рук наших знамя
Подхватил на бегу,

Чтоб за дело святое,
За советскую власть
Так же, может быть, точно
Шагом дальше упасть.

Я убит подо Ржевом,
Тот - еще под Москвой...
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?!

В городах миллионных,
В селах, дома - в семье?
В боевых гарнизонах
На не нашей земле?

Ах, своя ли, чужая,
Вся в цветах иль в снегу...

Я вам жить завещаю -
Что я больше могу?

Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.

Горевать - горделиво,
Не клонясь головой.
Ликовать - не хвастливо
В час победы самой.

И беречь ее свято,
Братья, - счастье свое, -
В память воина-брата,
Что погиб за нее.

"Жди меня"

Константин Симонов (1941 год)

Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: - Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

"Зинка" (памяти однополчанки - Героя Советского Союза Зины Самсоновой)

Юлия Друнина (1944 год)

Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, сырой земле.
- Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня лишь она одна.

За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет.
Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет...
Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг нежданный приказ: "Вперед!"
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.

С каждым днем становилось горше,
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку,
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы,
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав,
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.

Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала...

"Я знаю, никакой моей вины.."

Александр Твардовский (1966 год)

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В то, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,-
Речь не о том, но все же, все же, все же...

"Ну, что ты плачешь, медсестра?"

Андрей Дементьев (1972 год)

Ну, что ты плачешь, медсестра?
Уже пора забыть комбата...
- Не знаю...
Может и пора.-
И улыбнулась виновато.

Среди веселья и печали
И этих праздничных огней
Сидят в кафе однополчане
В гостях у памяти своей.

Их стол стоит чуть-чуть в сторонке.
И, от всего отрешены,
Они поют в углу негромко
То, что певали в дни войны.

Потом встают, подняв стаканы,
И молча пьют за тех солдат,
Что на Руси
И в разных странах
Под обелисками лежат.

А рядом праздник отмечали
Их дети -
Внуки иль сыны,
Среди веселья и печали
Совсем не знавшие войны.

И кто-то молвил глуховато,
Как будто был в чем виноват:
- Вон там в углу сидят солдаты -
Давайте выпьем за солдат...

Все с мест мгновенно повскакали,
К столу затихшему пошли -
И о гвардейские стаканы
Звенела юность от души.

А после в круг входили парами,
Но, возымев над всеми власть,
Гостей поразбросала "барыня".
И тут же пляска началась.

И медсестру какой-то парень
Вприсядку весело повел.
Он лихо по полу ударил,
И загудел в восторге пол.

Вот медсестра уже напротив
Выводит дробный перестук.
И, двадцать пять годочков сбросив,
Она рванулась в тесный круг.

Ей показалось на мгновенье,
Что где-то виделись они:
То ль вместе шли из окруженья
В те злые памятные дни,

То ль, раненного, с поля боя
Его тащила на себе.
Но парень был моложе вдвое,
Пока чужой в ее судьбе.

Смешалось все -
Улыбки, краски.
И молодость, и седина.
Нет ничего прекрасней пляски,
Когда от радости она.

Плясали бывшие солдаты,
Нежданно встретившись в пути
С солдатами семидесятых,
Еще мальчишками почти.

Плясали так они, как будто
Вот-вот закончилась война.
Как будто лишь одну минуту
Стоит над миром тишина.

Эти известные строки поэтессы Юлии Друниной не раз вспоминались во время разговора с женщиной совсем не лёгкой судьбы. Галина Семёновна Политыкина вопреки недавнему восьмидесятилетнему юбилею – удивительная красавица. Наша героиня искренне поделилась воспоминаниями своего детства.

Идти вперёд – жизненное кредо

Поначалу я думала рассказать о своей героине как о незаурядной спортсменке, участнице клуба скандинавской ходьбы. Шутка ли – после серьёзной операции по замене коленного сустава Галина Семёновна не только не требует для себя никаких поблажек и снисхождений, а своим примером доказывает, что при желании и в почтенном возрасте человек может многое. Поднимается в горы, участвует в кроссе на десятки километров, а на предложение подвезти на машине, только отмахивается:

– Наши воины в Великую Отечественную до Берлина дошли, неужели я в память о них сорок километров не преодолею!

И уверенно идёт вперед. Не отступать и не сдаваться, продолжать жить, несмотря на тяжёлые удары, которых не жалела для неё судьба – это жизненное кредо. Так она поднялась на ноги после паралича нижних конечностей, имея на руках малолетних детей. Да не просто поднялась, а спустя год после этого участвовала в серьезных региональных соревнованиях. Так она пережила личную драму, сумев принять и простить всех, кто причинил ей боль, и вырастить своих детей счастливыми, достойными людьми. Она всегда шутит над своим возрастом и продолжает работать, не торопясь на покой. Далеко от ставшего родным Севера, на украинской земле, живут дети, внуки и правнуки. И им нужна её помощь. Так что не расслабишься. Надо быть сильной! Такой, как научили в детстве, когда в судьбу маленькой Гали вторглась война, навсегда изменив судьбы нескольких поколений.

Сила духа – от родителей в наследство

Надо быть сильной, такой, как были мама и папа. О них женщина говорит с огромной любовью и гордостью:

– В восемнадцать лет отца призвали в армию, после службы он стал военным. Мама с пятнадцати лет инвалид первой группы по заболеванию позвоночника, но родила и вырастила нас троих! В 15 лет лошадь её сбросила, и она упала спиной на камни. Сразу внимания не обратили, а через некоторое время начал расти горб. Тогда маму из деревни отправили в городскую больницу, и три года она находилась в гипсовой кроватке. А потом к ним домой пришёл армейским друг её брата, будущий муж мамы. Это был 1937 год, а в 1938-м я родилась.

Всю Великую Отечествененую войну семья прошла вместе с отцом – командиром лётной дивизии. Чита, Львов, Чернигов, Дальний Восток – менялись только адреса, сама же атмосфера в войсковых частях оставалась непростой и напряженной. Это в старых фильмах, пропагандирующих победу добра и справедливости, все между собой дружат. А в жизни всё было иначе. Особенно после того, как начались массовые репрессии, вспоминает Галина Семёновна:

– Я помню, висела фотография дома, где был весь состав папиной части. Вечерами, приходя домой, он брал химический карандаш и на снимке вычеркивал людей, которые якобы оказались врагами народа. Я смотрела на это и по-своему понимала, что происходит. Мы рано взрослели. После разгрома немцев началась война с бандеровцами. Но всё это время людей тоже сажали в лагеря. У каждого порога стоял собранный чемоданчик. Могли в любой момент прийти за тобой.

«Не переношу запах крови…»

Ночные аресты, люди в форме, чёрные, наглухо закрытые машины, увозившие людей в никуда, – это была только одна из сторон жизненной реальности. Шла самая кровопролитная война в истории нашего государства. И пятилетней Гале навсегда врезались в память грузовики с ранеными и убитыми, серые от усталости и страха лица взрослых. А ещё – запах человеческой крови:

– Я хорошо помню сорок третий год – разгром немцев под Сталинградом. Удивительно, ведь мне было тогда пять лет. Всё время мама нас прятала, запирала в погребе, чтобы не убили. С тех пор больше всего на свете боюсь мышей и крыс. И запах крови до сих пор не переношу. Помню, как привозили раненых в госпиталь при наших частях. До сих пор перед глазами – огромные простыни, полные пропитанного кровью и гноем перевязочного материала…

Победа, но не мир

Для семьи комдива 9 мая 1945 года закончилась только одна война – Великая Отечественная. Сразу после этого в часть поступил приказ срочно дислоцироваться на Дальний Восток, держать оборону у границ Советского Союза, чтобы не дать Японии открыть второй фронт. Пять дней сорок дивизий стояли в Забайкальском военном округе, удерживая границы. Там отец получил ранение. Недолго пролечившись в госпитале, он с семьёй снова отправляется во Львов, а потом – в Броды, где уже собирает страшную дань война с бандеровцами.

Жители Западной Украины в послевоенные годы жили словно между молотом и наковальней. С одной стороны – НКВД, чёрные воронки и тоталитарная система, с другой – те, кто объединился под флагами Степана Бандеры. Детям ничего не объясняли, и так было понятно: хочешь выжить – делай то, что тебе говорят. Иначе умрёшь. А смерть для детей того времени была не просто абстрактным понятием. Они сталкивались с ней каждый день. По пути в школу видели своих повешенных одноклассников, которые не сумели спрятать пионерские галстуки. Они видели смерть в застывших чертах председателя колхоза, убитого и растерзанного прямо на улице. Эти картины до сих пор преследуют мою собеседницу, особенно после того, как она слышит, что в современной Украине атамана Степана Бандеру некоторые сделали национальным героем:

– Это невозможно даже слышать! Помню, с местным населением, гуцулами, мы очень мирно жили. Их женщины носили нам в часть каждый день молоко. Однажды встаю я утром, а мама говорит: «Ты в школу другой дорогой иди, не там, где обычно ходишь». Я не послушалась. Смотрю, в нашем дворе молоко разлито, кувшины разбиты, осколки везде валяются, и шесть женщин, вот этих самых гуцулок, что молоко нам носили, повешены тут же, на дереве. И это они со своим же народом сотворили!

Наш разговор затянулся на несколько часов. Невзгоды, которые преодолела моя героиня, её жизненные потери и оглушительные победы над обстоятельствами – этого хватило бы на целую повесть! И если кто-то напишет её, она будет не о войне. Она будет о любви, которая воскрешает из мёртвых. О надежде, которая никогда не умирает. О вере, которая даёт силы жить, даже если всё вокруг против. Поэтому в конце нашего материала будет поставлена не точка, а многоточие. Ведь всё хорошее только начинается…

Номинация : «Открытое мероприятие для детей»

Тот ничего не знает о войне»

Учитель

украинского языка и литературы

Халявка Е.В.

Донецк

2018

«Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне»

(Литературно-музыкальная композиция, посвященная началу Великой Отечественной войны). 9-11 классы

Цель: воспитывать подрастающее поколение в духе гражданственности и патриотизма, любви к Родине, верности долгу, уважения к истории и культуре, чувства признательности к ветеранам Великой Отечественной войны.

Оборудование: ноутбук, проектор; музыкальное сопровождение: фонограммы песен, видеоматериалы.

Ход мероприятия

Звучит «Марш Славянка»

Учитель

Тот самый длинный день в году

С его безоблачной погодой

Нам выдал общую беду

На всех, на все четыре года.

Она такой вдавила след

И столько наземь положила,

Что двадцать лет и тридцать лет

Живым не верится, что живы.

Так написал о первом дне войны Константин Симонов. Война принесла горе в каждый дом. И нет в нашей стране такой семьи, в которой не вспоминали бы в этот день деда или прадеда, не вернувшегося с поля боя, навсегда оставшегося молодым на выцветшей чёрно-белой фотографии…

1-й ведущий. 22 июня началась великая битва нашего народа с фашизмом. 27 миллионов людей погибло в Великой Отечественной войне. Пусть каждый из вас почувствует на себе строгие глаза павших, чистоту их сердец, ощутит ответственность перед памятью этих людей, величием их подвига.

2-й ведущий . Эту встречу мы посвящаем памяти солдат, павших на фронтах Великой Отечественной войны, пропавших без вести, и вам, дорогие ветераны.

Учитель

Чтоб снова на земной планете

Не повторилось той зимы,

Нам нужно, чтобы наши дети

Об этом помнили, как мы.

Я не напрасно беспокоюсь,

Чтоб не забылась та война;

Ведь эта память – наша совесть,

Она как сила нам нужна.

На экране- фрагменты хроники Великой Отечественной войны.

1-й ученик

Июнь… Клонился к вечеру закат,

И белой ночи разливалось море,

И раздавался звонкий смех ребят,

Не знающих, не ведающих горя.

2-й ученик

Июнь… Тогда ещё не знали мы,

Со школьных вечеров шагая,

Что завтра будет первый день войны,

А кончится она лишь в 45-м, в мае.

1-й ведущий . Началась война. Из журнала оперативных записей Главного управления Пограничных войск «22 июня. 4 часа 50 минут. Гитлеровцы после артподготовки перешли в наступление в районе Владимир-Волынский на границе Белоруссии. На участке 97 погранотряда нападение отбито. На остальных участках идёт артиллерийский и пулемётный огонь. В данное время противник бомбит Владимир-Волынский, Ковель… Заняли оборону…»

2-й ведущий. Самая Народная и поистине самая священная из всех войн на земле. Великая Отечественная. Дорога длиною в 2600 километров. Дорога длиной в 1418 дней и ночей.

1-й ведущий . Нашу Родину защитили и отстояли никак не былинные богатыри, а простые ребята со школьной скамьи.

Станции-

как новгородские вече.

Мир,

где клокочет людская беда.

Шёл эшелон.

А навстречу,

навстречу-

лишь санитарные поезда…

2-й ведущий . Именно такой была наша страна в первые дни войны. Под непрерывным бомбёжками и авианалётами люди пытались эвакуироваться на восток, ведь война застала всех врасплох. Стоит только догадываться, сколько судеб было сломано, сколько детей было утеряно в этом «клокотаньи людской беды».

1-й ведущий . Великая Отечественная война… как далека она от нас… Только по фильмам, книгам да воспоминаниям фронтовиков мы можем себе представить, какой ценой завоёвана Победа. «Война ж совсем не фейерверк, а просто трудная работа», - писал поэт-фронтовик. И эту нечеловечески трудную работу выполняли не только мужчины, но и женщины, девушки, вчерашние школьницы.

2-й ведущий . Ещё вчера девчонки списывали контрольные, читали стихи, назначали свидания, а завтра была война…

Двое учащихся (юноша и девушка) читают стихотворение Булата Окуджавы «До свидания, мальчики!».

Девушка

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:

стали тихими наши дворы,

наши мальчики головы подняли-

повзрослели они до поры,

на пороге едва помаячили

и ушли, за солдатом- солдат…

До свидания, мальчики!

Мальчики,

Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,

не жалейте ни пуль, ни гранат

и себя не щадите,

и всё-таки

постарайтесь вернуться назад.

Юноша

Ах, война, что ж ты подлая, сделала:

вместо свадеб- разлуки и дым,

наши девочки платьица белые

раздарили сестрёнкам своим.

Сапоги- ну куда от них денешься?

Да зелёные крылья погон…

Вы наплюйте на сплетников, девочки.

Мы сведем с ними счёты потом.

Пусть болтают, что верить вам не во что,

что идёте войной наугад…

До свидания, девочки!

Девочки,

постарайтесь вернуться назад.

1-й ведущий . Говорят, что когда грохочут пушки, молчат музы. Но от первого до последнего дня войны не умолкал голос поэтов. И пушечная канонада не могла заглушить его. Никогда к голосу поэтов так чутко не прислушивались читатели.

2-й ведущий . Потрясения войны родили целое поколение молодых поэтов, которое потом назвали фронтовым, имена их теперь широко известны: Сергей Наровчатов, Александр Межиров, Юлия Друнина, Сергей Орлов, Давид Самойлов,Булат Окуджава, Анна Ахматова, Петрусь Бровка и многие другие.

1-й ведущий . Сразу после школы, в первые дни войны ушла добровольцем в действующую армию поэтесса Юлия Друнина…

Я ушла из детства в грязную теплушку,

В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

Дальние разрывы слушал и не слушал

Ко всему привыкший сорок первый год.

2-й ведущий . Эта девушка, как и многие другие, видела воочию страшное лицо войны, слышала грохот снарядов, заставляла себя подняться из окопа, чтобы помочь товарищам.

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

1-й ведущий . Стихи Симонова, Суркова, Исаковского учили воевать, преодолевать военные и тыловые тяготы: страх, смерть, голод, разруху. Более того, они помогали не только воевать, но и жить.

2-й ведущий . «Жди меня, и я вернусь Всем смертям назло…» - стихотворение К.Симонова вопреки всему призывало надеяться и ждать! А фронтовику – верить то, что дома его очень ждут. Эта вера во многом будет питать его мужество и стойкость. Произведение брало за живое убеждённость в неотвратимости встречи людей, тянущихся друг к другу.

Юноша читает стихотворение К. Симонова «Жди меня».

1-й ведущий . Фронтовая жизнь… Здесь готовность пожертвовать собой, в сущности, была обычной мерой каждого человеческого поступка, подвиги совершались в каждом бою.

Стою у Вечного огня с поникшей головой…

Здесь похоронен Он, и я – целёхонький, живой.

Мы вместе шли в военкомат. Оттуда – на войну.

Нас принимал один комбат, и роту дал одну.

То, помню, было в декабре, в летучий снегопад.

Мы наступали на Угре четвёртый день подряд.

Москва глядела, словно мать, с надеждою на нас,

И легче было наступать в тот кромешный час.

Но тут ударил пулемет- завеса из огня, -

Не я, Он бросился вперёд, загородив меня,

Рывком меня опередил всего на полплеча,

Рванул и я, что было сил, а пулемет стучал.

Вот так случилось в том бою… Даю себе отчёт:

Выходит, пулю не свою он принял на свой счёт.

Коль так назначено судьбой – ты жить, а друга нет,

Теперь держи перед собой и за него ответ

И, верность памяти храня, годами убелён,

Клянись у Вечного Огня жить так, как жил бы ОН.

Звучит песня В.Высоцкого «Он не вернулся из боя» в видеоролике «В бой идут одни старики»

2-й ведущий . Молодые, красивые, полны сил и здоровья, они уходили на фронт, не думая о том, что их ждёт впереди, с надеждой на победу, на светлое будущее… с мужеством и героизмом они встали на защиту своей Родины. Разве они не хотели любить и быть счастливыми? Разве у них не было страха? Они, так же, как и мы, любили, хотели быть счастливыми, иметь детей и семью, строить своё будущее, мечтать.

1-й ведущий . Иной раз задумываешься, за что так любят в народе песни военных лет, сохраняют их в памяти, берегут, как святыню? Наверное, за простоту и душевность, мелодичность и запоминаемость. Бесхитростные и простые военные песни распространялись мгновенно. Они и сегодня живут в нашей памяти.

Просмотр видеоролика из фильма «Офицеры»

2-й ведущий . Путь к победе был очень долгим, 1418 дней и ночей. Каждый год 9 мая мы вспоминаем тех, кто не побоялся в июне 1941 – наших ветеранов. Победа- это не только радость, но и скорбь. Было подсчитано, что из каждых ста воевавших осталось в живых только трое. Ещё раз всмотритесь в лица тех, кто уходил на войну (слайды с фотографиями на экране ). Лица простые и одухотворенные, юные и не по годам умудрённые, с ясным взглядом. Героическое поколение победителей. Они пали за свободу и независимость нашей Родины.

1-й ведущий

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны,

В том, что они, кто старше, кто моложе,

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, ноне сумел сберечь, -

Речь не о том, но всё же, всё же, всё же…

Автор этих стихов- поэт-фронтовик Александр Твардовский. Другой поэт, родившийся за три года до начала той войны, - автор-исполнитель Владимир Высоцкий, говоря в интервью о причинах, побуждающих его писать стихи-песни на тему Великой Отечественной, сказал другими словами: «… я своим творчеством как бы довоёвываю…» Слова- другие, а чувства вины, что на фронт – не успел, что живёт благодаря так тяжело доставшейся Победе,- то же…

2-й ведущий . Что побуждает нас, сегодняшних, говорить о войне? Наверное, чувство невыразимой благодарности павшим и выжившим в страшные военные годы. А ещё – чувство боли от незаменимых потерь в той войне.

1-й ведущий . Войну хочется забыть. Трудно человеку жить с такой жестоко нагруженной памятью, с такой измученной душой. Но что будет с нами, если люди забудут её не передадут нам свою память?

Какими мы будем без неё в нашем большом и тревожном мире? И всё-таки память жива в нас. Она находит десятки путей, чтобы не покинуть человеческое сердце. Это она соединяет прошлое и будущее.

Девушка

Смотрите, люди, фильмы о войне

Учитесь, люди, мужеству у тех,

Кого живыми в землю зарывали.

Среди забот житейских и утех.

Не забывайте верности печали.

Ведь те, кого не стало за войну.

Кого сожгли, убили, растоптали,

Кто смерти отдал юность и весну,

Они за нас, за наши жизни пали.

Читайте, люди, книги о войне.

Не бойтесь слёз и горечи, и страха,

Смотрите, люди, фильмы о войне.

И не стыдитесь горевать и плакать.

(Р. Тамарина)

2-й ведущий . За всё, что мы имеем, за жизнь мы обязаны всем тем, кто воевал, погибал, выживал в тех адских условиях, когда казалось, что невозможно выжить.

1-й ведущий . Для нас война- это история, это память о погибших и немногочисленных живых героях Великой Отечественной войны. Это она, наша память, соединяет прошлое и будущее. А их, кто подарил нам чистое мирное небо, которое не бороздят «Юнкерсы», возможность любоваться радугой, бегать под тёплым летним дождём, всё меньше и меньше, им очень хочется, чтобы о них помнили…

Мы помним. Мы скорбим.

Список использованной литературы

Великая Отечественная война/Сост. Е.Р. Никитина.-М.:ВАКО,2015

https://rupoem.ru/okudzhava/ax-vojna-chto.aspx